Приступаю к изложению своих мыслей по данному поводу и изрядно сетую на малое количество ответов других участников.
Призываю участвовать - это очень важная тема для Церкви! Постараюсь тезисно!
Пространство моего несогласия:
1. я не согласен с приданием отрицательному частному опыту совершения исповеди характер повсеместности. Безусловно, существуют такие пастыри (они встречались мне на моем жизненном пути) для которых христианство – система запретов и правил – печальный сюжет! Для таких пастырей исполнение правил является смыслом существования, мучения пасомых – трагическая земная обыкновенность. С другой стороны, в Церкви существуют все психотипы людей, соответственно, существуют люди, которые склонны к правилам, предписаниям и так далее, но при этом какого-то тотального диктата они не чинят. Равно так же невелико число священников, отлучающих от причастия прихожан за их недостаточное усердие в подготовке;
2. я не согласен с представлением исповеди перед причастием как пропуска к причастию. Многие сторонники отмены исповеди перед причастием говорят, что последняя превратилась в своего рода «индульгенцию» к приобщению. Я категорически с такой формулировкой не согласен! И хочу заметить, что исповедь перед причастием дает священнику возможность и право не допустить к причастию человека, совершившего смертный грех. При всеобщей церковной безграмотности, предполагаю я, будет целая очередь, из неведомых батюшке, к примеру, дам, которые непосредственно после аборта захотят причастия, но не будут ничего знать, скажем, как надо каяться в совершенных ими убийствах. Как быть? Или когда человек не ведает о сущности Причастия, а будет причащаться «за компанию» - «Все побежали и я побежал»;
3. я не согласен с утверждением, что частая исповедь превращается в формальное перечисление грехов. «Нет!» – утверждаю я. Если вовремя остановить этот бессмысленный и беспощадный по отношению к священнику перечет грехов вопросом о том, какая страсть тебя мучает больше всего (ведь самая главная страсть, говорят святые отцы, эта страсть, которая тебя мучает в данный момент жизни), то думаю я, после такого простого участия у исповедующегося исчезнет всякое отчуждение и формальность, и польза душе его бессмертной случится необыкновенная;
4. я не согласен с тем, что обязательная исповедь перед причастием рождает бесчувствие и сухость. Хочу заметить, что они вообще спутники на духовном пути. Такое же бесчувствие может случиться и в чтении Священного Писания, и в чтении утренних и вечерних молитв, -что в таком случае делать? Отменять молитвы или утро с вечером? Время бесчувствия и сухости – время христианского подвига, время самого благодатного сердечного возделывания, время приобретения христианского навыка. Я уже имел возможность заметить на епархиальном совете, что самый громко вопиющий, взывающий к Богу и истощающей стенания — это подвыпивший человек, который зашел в храм. Думаю, что все священники епархии столько не стенают, сколько он, но назвать это истинным покаянием трудно;
5. я не согласен с фразой: «Надоело каяться в одном и том же». Но как можно избавиться от греха, если в нем не исповедоваться? Со стыдом и часто! Молитва к Богу, частая исповедь и человеческие усилия – путь преодоления греха. Я с ужасом думаю о «новинках» в области греха, с этими как-нибудь бы совладать! Не могу не поделиться своими наблюдениями: эта фраза больше характерна для женского пола (прошу прощения за то, что опускаюсь до гендерного признака, – негоже это христианину, простите), но наблюдения есть наблюдения. Если говорить несерьезно, то хочется предложить таким чувственным особам полетать, к примеру, на метле! Упаси Бог! Но представляете, – в соседнем приходе не летают, а на этом летают! Какое разнообразие! Какой современный и продвинутый приход! ШУЧУ!
6. я не согласен с тем, что частая исповедь превращается в простую беседу. Хотя сама по себе беседа ничего дурного не представляет, когда же еще спросить, как дела в семье, если там разлад, спросить у матери как дела у сына или у дочери, как не на исповеди. Мне кажется, что здесь существует определенная тонкость, с одной стороны священник – свидетель исповеди, а таинство совершает сам Христос, с другой стороны, священник должен внутренне очень напряженно обращаться к Богу, чтобы Сам Господь действовал через него в советах и наставлениях и, безусловно, дал силы саму батюшке на внимательность ко всем исповедующимся.
Пространство моего страха:
1. я боюсь, что у некоторых исповедь станет совсем редкой;
2. я боюсь, что не смогу отследить, кто и с каким сердечным устроением причащается, а для меня это важно;
3. я боюсь, что духовники забудут имена своих пасомых, а Спаситель говорит о добром пастыре: «Ему придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их». ( Ин 10; 3)
4. я боюсь, что приходская разобщенность будет еще большей, мы и так очень разобщенный народ, а так совсем станем друг другу чужими;
5. я боюсь, что, борясь с одной крайностью, мы впадём в другую;
6. я боюсь, что будет как в Греческой Церкви!!!